Папаша Мюллер и Симочка
У нас есть семейный доктор.
Частнопрактикующий.
Когда кто-то из нас заболевает, то мне приходится видеться с ним чаще, чем раз в две недели.
И это здорово напрягает.
Почему?
Потому что он – садист, эсэсман, гестаповец, палач и еще черт знает что в одном лице.
В общем, самое ласковое прозвище для него в нашем доме – папаша Мюллер.
КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА НА БЫВШЕГО ЧЛЕНА КПСС
ФИО, год рождения
Соломон Львович.
Имя и отчество самые подходящие для эскулапов.
Год рождения – 1953 или 1954, точнее он и сам не знает.
Фамилия?
Смоктуновский.
Шучу? Нет, все – подлинное, без приколов.
Это моя тихушная месть за муки телесные.
Еврей? Ага, щас!
ПОРОДА и ОКРАС
Тамбовская детдомовская и очень, очень борзая.
Без намордника – к людям не подпускать.
Шерстистый чрезмерно.
Рыжий и конопатый.
ТЕЛОСЛОЖЕНИЕ и прочее
Рост – за метр девяносто, вес… ну, если на глазок – так пудов восемь, не меньше.
Глаза серые, морда и улыбка – совершенно бегемотские.
Голос – рык звериный.
Аппетит – непомерный, сожрет все, что поднесут, да еще и добавки попросит.
ОБРАЗОВАНИЕ, СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ и КАРЬЕРА
Пермский мединститут.
Специализация – педиатр, то есть детский врач.
Слышал я историю о том, как он дебютировал в детской поликлинике.
Тот, кто заикался – вообще стал немым.
Тот, кто мучался диареей – заткнул пробку.
И так далее, по списку.
Медсестры и молоденькие врачихи относились к нему очень бережно, холили, лелеяли, буквально пылинки с него сдували, а потому в соседней аптеке совершенно исчезли из продажи изделия советской резиновой промышленности под № 2.
Два раза был бит в весьма извращенной форме — неустановленными лицами.
Спросите, за что?
За харизму.
Посмотришь на его морду… и сразу понятно – да, это «харизма».
В ванное зеркало с трудом втискивается.
В общем, плюнул он обильно, прошел переподготовку и стал… гинекологом.
Здесь били пять раз, и все – в той же извращенной форме.
То есть – ногами.
Плюнул еще обильнее и дальше, и пересел на «Скорую».
Тут его оженили.
Два раза.
И оба раза – на тех, к кому его вызывали как врача.
Его любимая фраза по этому поводу: «Нет чтоб сдохли, пока ехал!»
Подоспела перестройка, а затем и колбасный «Капитал» ЕБНа.
Открыл частную клинику – разорился практически мгновенно.
Потому как предпочитал брать плату с пациенток натурой.
Но заработанные на этой стезе связи выручили – стал домашним доктором у не совсем бедных мира сего.
ЗНАКОМСТВО
Двенадцать лет назад и мне его порекомендовали.
Моим «ветеранам» нужен был хороший пригляд со стороны медицины, а потому и вызвонил его.
Но встречу назначил в нашей «качалке», которая считалась кузницей «торпед» и «бригадиров».
Поболтали.
Мирно.
Пришли к соглашению, то есть – сошлись в цене.
Разговаривая, посылал метательные ножи в деревянный щит, на котором масляной краской был намалеван человеческий силуэт.
Называли эту карикатуру почему-то только «Гришей», и не иначе.
Заканчивая беседу, последний нож всадил «Гришуне» точнехонько в промежность.
Гениталии были прорисованы неизвестным гением с особым рвением и выглядели весьма впечатляюще, хоть и несколько сказочно.
Ну, так с абстракциониста что возьмешь? Он же весь мир так «видит».
Повернулся и сказал следующее, кивнув на щит:
— Соломон Львович, я справки о Вас навел… А потому – видите, где нож? Если рискнете подкатить к моей жене, то ногами бить не буду, хоть и умею. Сделаю то, что сейчас сделал.
И пустил для пущей убедительности «страшилку»:
— Не Вы первый… думаю, что и не последний.
Посмотрел на его побледневшее лицо – не переборщил ли?
Нет, в самый раз.
«Харизма» у меня тоже, надо заметить, не маленькая, да еще и хорошенько побитая судьбой.
В общем и целом – нормалёк, весьма убедительно и доходчиво.
Что время и доказало.
РОЖАЕМ
Через четыре месяца жена родила, наконец то, первенца.
И пока я вкалывал, этот поганец уболтал ее рожать в ванной.
Звонит мама:
— Сынок, Галочка уже рожает!!!
Ну, я и рванул в районный роддом, не самый худший в городе, кстати.
А там и говорят: «Такую не привозили»…
Шутим, да?
Звоню маме с намерением разругаться на всю оставшуюся жизнь.
В ответ: — Сынок, с почином тебя!
А в трубке кто то так басовито и требовательно вопит.
Словно себя услышал.
Сел на асфальт.
Реву.
Не стесняясь.
Долго же мы тебя ждали… измучил ты нас совсем, родной.
Или – родная?
Перезванивать не стал, Ваню – по плечу:
— Домой, аллюром! Дави!!!
Тот все понял – и «даванул» так, что УАЗик чуть лапти свои не оставил на асфальте.
Дома.
— А мы рожали в ванной! Спасибо Соломону Львовичу – вовремя подъехал! С сыном тебя!
Жена счастливая, розовая и свежая, будто это не она только что…
Русалочка моя.
И тут сердце мое будто на лютый мороз выставили, аж задохнулся враз… а если бы – вдруг?!
Рву на кухню, хватаю эту падлу за грудки и только начинаю размазывать ее по стенке, как на мне повисли папа с тестем:
— Отставить, боец!!!
Такие команды я выполняю не задумываясь – рефлекс условный закреплен намертво.
Кто служил, тот меня поймет.
Ладно, хоть вода в ванной была из родника натаскана и серебром обработана…
… В общем, все три раза он топил мою жену и сыновей.
Да разве ж нас утопишь, рязанско-казанских — намаешься только.
РАСШИФРОВКА
С легкой руки мамы Соломона прозвали «папашей Мюллером».
За то, что за все эти годы так и не научился ставить уколы безболезненно.
Поэтому колем друг друга и детей сами.
Но это не главное, главное – впереди.
Прошло года четыре.
Уже Юр-Юрыч за рулем.
Папаша Мюллер на своем броневике.
Нет, не на «Хаммере». На «Волге» фиг знает какого года: «В двадцать первом веке нужно ездить на двадцать первой».
Оригинал, что и говорить…
Рядом с аптечкой у него лежит резиновая «машка» из секс-шопа.
По полной «боевой».
Гаишники тормозят Соломона и тут же шарахаются в сторону, типа – мужик явно с прибабахом, мало ли что…
Еще ни разу не оштрафовали.
Рекомендую всем, кто с юмором и с супругой дружит.
Те, кто едет следом – не спешат обгонять.
Обалдело вглядываются.
Поняв, с матюком и конфузливым смешком рулят дальше.
Едем на рыбалку на Сылву, пять утра, трасса совершенно пуста.
Ну, положим, рыбачить едут они, Юр-Юрыч и папаша Мюллер, фанаты чертовы, лично я – отсыпаться на турбазе буду.
Вот и сейчас мирно дрыхну на заднем сиденье.
Через сотню метров – деревенька какая то безвестная.
Вдруг – бац!
Меня плющит о спинки передних сидений.
И машина, взвизгнув тормозами и круто вильнув, уходит на встречку, чуть-чуть не попав в ласковые объятия невесть откуда взявшегося КрАЗа.
Юр-Юрыч – ас из асов, благодетель и спаситель.
Тормозной путь на скорости за полтораста не совсем короткий.
А потому я успеваю очухаться и отодрать свое лицо от спинки переднего сиденья.
С минуту сидим, переводим дыхание и проверяем на сухость свои подштанники.
Юр-Юрыч молча вываливается из УАЗика, прихватив монтировку.
На кой она ему? В его ручонках она выглядит такой же миниатюрной, как в моей – зубочистка.
И с топотом валит к «Волге», сиротливо притулившейся у обочины.
Мчусь следом за Юр-Юрычем, под которым прогибается асфальт.
Обгоняю.
Не хватало мне еще битвы носорога с бегемотом.
Но… в двух шагах от машины оба враз стопорим.
Нас поражают звуки, раздающиеся откуда то снизу.
Нет, они знакомы и понятны всем еще с детства, но…
Заглядываем в кювет.
Папаша Мюллер сидит на голой земле.
Держит на руках маленькую собачонку.
Ее обе задние лапы странно изогнуты, кровь из-под хвоста медленно сочится на брюки доктора.
Тоскливо скулит, то и дело пронзительно взвизгивая от боли.
Соломон Львович тихо и страшно воет.
По-бабьи.
И – плачет навзрыд…
Да что ты, Львович… что ты… дорогой ты мой человек… щас мы… щас…
ФИНАЛ
Сердце у него оказалось огромным.
В нем целый мир жил бы в любви.
А все остальное… так, маскировка.
Легенда.
…Собачонку он ту выходил.
Симочкой назвал.
И без нее – никуда.
И та… ну как это можно описать, когда три минуты отсутствия хозяина – и Симочка ложится и умирает?
В прямом смысле.
Сердечко останавливалось само собой – он однажды ее еле откачал.
С тех пор – всегда вместе.
Вот так и живут рядышком два сердца…
Большое и маленькое.
© Ромыч, R.G.K., г. Кизел, 2009 г.
Частнопрактикующий.
Когда кто-то из нас заболевает, то мне приходится видеться с ним чаще, чем раз в две недели.
И это здорово напрягает.
Почему?
Потому что он – садист, эсэсман, гестаповец, палач и еще черт знает что в одном лице.
В общем, самое ласковое прозвище для него в нашем доме – папаша Мюллер.
КРАТКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА НА БЫВШЕГО ЧЛЕНА КПСС
ФИО, год рождения
Соломон Львович.
Имя и отчество самые подходящие для эскулапов.
Год рождения – 1953 или 1954, точнее он и сам не знает.
Фамилия?
Смоктуновский.
Шучу? Нет, все – подлинное, без приколов.
Это моя тихушная месть за муки телесные.
Еврей? Ага, щас!
ПОРОДА и ОКРАС
Тамбовская детдомовская и очень, очень борзая.
Без намордника – к людям не подпускать.
Шерстистый чрезмерно.
Рыжий и конопатый.
ТЕЛОСЛОЖЕНИЕ и прочее
Рост – за метр девяносто, вес… ну, если на глазок – так пудов восемь, не меньше.
Глаза серые, морда и улыбка – совершенно бегемотские.
Голос – рык звериный.
Аппетит – непомерный, сожрет все, что поднесут, да еще и добавки попросит.
ОБРАЗОВАНИЕ, СЕМЕЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ и КАРЬЕРА
Пермский мединститут.
Специализация – педиатр, то есть детский врач.
Слышал я историю о том, как он дебютировал в детской поликлинике.
Тот, кто заикался – вообще стал немым.
Тот, кто мучался диареей – заткнул пробку.
И так далее, по списку.
Медсестры и молоденькие врачихи относились к нему очень бережно, холили, лелеяли, буквально пылинки с него сдували, а потому в соседней аптеке совершенно исчезли из продажи изделия советской резиновой промышленности под № 2.
Два раза был бит в весьма извращенной форме — неустановленными лицами.
Спросите, за что?
За харизму.
Посмотришь на его морду… и сразу понятно – да, это «харизма».
В ванное зеркало с трудом втискивается.
В общем, плюнул он обильно, прошел переподготовку и стал… гинекологом.
Здесь били пять раз, и все – в той же извращенной форме.
То есть – ногами.
Плюнул еще обильнее и дальше, и пересел на «Скорую».
Тут его оженили.
Два раза.
И оба раза – на тех, к кому его вызывали как врача.
Его любимая фраза по этому поводу: «Нет чтоб сдохли, пока ехал!»
Подоспела перестройка, а затем и колбасный «Капитал» ЕБНа.
Открыл частную клинику – разорился практически мгновенно.
Потому как предпочитал брать плату с пациенток натурой.
Но заработанные на этой стезе связи выручили – стал домашним доктором у не совсем бедных мира сего.
ЗНАКОМСТВО
Двенадцать лет назад и мне его порекомендовали.
Моим «ветеранам» нужен был хороший пригляд со стороны медицины, а потому и вызвонил его.
Но встречу назначил в нашей «качалке», которая считалась кузницей «торпед» и «бригадиров».
Поболтали.
Мирно.
Пришли к соглашению, то есть – сошлись в цене.
Разговаривая, посылал метательные ножи в деревянный щит, на котором масляной краской был намалеван человеческий силуэт.
Называли эту карикатуру почему-то только «Гришей», и не иначе.
Заканчивая беседу, последний нож всадил «Гришуне» точнехонько в промежность.
Гениталии были прорисованы неизвестным гением с особым рвением и выглядели весьма впечатляюще, хоть и несколько сказочно.
Ну, так с абстракциониста что возьмешь? Он же весь мир так «видит».
Повернулся и сказал следующее, кивнув на щит:
— Соломон Львович, я справки о Вас навел… А потому – видите, где нож? Если рискнете подкатить к моей жене, то ногами бить не буду, хоть и умею. Сделаю то, что сейчас сделал.
И пустил для пущей убедительности «страшилку»:
— Не Вы первый… думаю, что и не последний.
Посмотрел на его побледневшее лицо – не переборщил ли?
Нет, в самый раз.
«Харизма» у меня тоже, надо заметить, не маленькая, да еще и хорошенько побитая судьбой.
В общем и целом – нормалёк, весьма убедительно и доходчиво.
Что время и доказало.
РОЖАЕМ
Через четыре месяца жена родила, наконец то, первенца.
И пока я вкалывал, этот поганец уболтал ее рожать в ванной.
Звонит мама:
— Сынок, Галочка уже рожает!!!
Ну, я и рванул в районный роддом, не самый худший в городе, кстати.
А там и говорят: «Такую не привозили»…
Шутим, да?
Звоню маме с намерением разругаться на всю оставшуюся жизнь.
В ответ: — Сынок, с почином тебя!
А в трубке кто то так басовито и требовательно вопит.
Словно себя услышал.
Сел на асфальт.
Реву.
Не стесняясь.
Долго же мы тебя ждали… измучил ты нас совсем, родной.
Или – родная?
Перезванивать не стал, Ваню – по плечу:
— Домой, аллюром! Дави!!!
Тот все понял – и «даванул» так, что УАЗик чуть лапти свои не оставил на асфальте.
Дома.
— А мы рожали в ванной! Спасибо Соломону Львовичу – вовремя подъехал! С сыном тебя!
Жена счастливая, розовая и свежая, будто это не она только что…
Русалочка моя.
И тут сердце мое будто на лютый мороз выставили, аж задохнулся враз… а если бы – вдруг?!
Рву на кухню, хватаю эту падлу за грудки и только начинаю размазывать ее по стенке, как на мне повисли папа с тестем:
— Отставить, боец!!!
Такие команды я выполняю не задумываясь – рефлекс условный закреплен намертво.
Кто служил, тот меня поймет.
Ладно, хоть вода в ванной была из родника натаскана и серебром обработана…
… В общем, все три раза он топил мою жену и сыновей.
Да разве ж нас утопишь, рязанско-казанских — намаешься только.
РАСШИФРОВКА
С легкой руки мамы Соломона прозвали «папашей Мюллером».
За то, что за все эти годы так и не научился ставить уколы безболезненно.
Поэтому колем друг друга и детей сами.
Но это не главное, главное – впереди.
Прошло года четыре.
Уже Юр-Юрыч за рулем.
Папаша Мюллер на своем броневике.
Нет, не на «Хаммере». На «Волге» фиг знает какого года: «В двадцать первом веке нужно ездить на двадцать первой».
Оригинал, что и говорить…
Рядом с аптечкой у него лежит резиновая «машка» из секс-шопа.
По полной «боевой».
Гаишники тормозят Соломона и тут же шарахаются в сторону, типа – мужик явно с прибабахом, мало ли что…
Еще ни разу не оштрафовали.
Рекомендую всем, кто с юмором и с супругой дружит.
Те, кто едет следом – не спешат обгонять.
Обалдело вглядываются.
Поняв, с матюком и конфузливым смешком рулят дальше.
Едем на рыбалку на Сылву, пять утра, трасса совершенно пуста.
Ну, положим, рыбачить едут они, Юр-Юрыч и папаша Мюллер, фанаты чертовы, лично я – отсыпаться на турбазе буду.
Вот и сейчас мирно дрыхну на заднем сиденье.
Через сотню метров – деревенька какая то безвестная.
Вдруг – бац!
Меня плющит о спинки передних сидений.
И машина, взвизгнув тормозами и круто вильнув, уходит на встречку, чуть-чуть не попав в ласковые объятия невесть откуда взявшегося КрАЗа.
Юр-Юрыч – ас из асов, благодетель и спаситель.
Тормозной путь на скорости за полтораста не совсем короткий.
А потому я успеваю очухаться и отодрать свое лицо от спинки переднего сиденья.
С минуту сидим, переводим дыхание и проверяем на сухость свои подштанники.
Юр-Юрыч молча вываливается из УАЗика, прихватив монтировку.
На кой она ему? В его ручонках она выглядит такой же миниатюрной, как в моей – зубочистка.
И с топотом валит к «Волге», сиротливо притулившейся у обочины.
Мчусь следом за Юр-Юрычем, под которым прогибается асфальт.
Обгоняю.
Не хватало мне еще битвы носорога с бегемотом.
Но… в двух шагах от машины оба враз стопорим.
Нас поражают звуки, раздающиеся откуда то снизу.
Нет, они знакомы и понятны всем еще с детства, но…
Заглядываем в кювет.
Папаша Мюллер сидит на голой земле.
Держит на руках маленькую собачонку.
Ее обе задние лапы странно изогнуты, кровь из-под хвоста медленно сочится на брюки доктора.
Тоскливо скулит, то и дело пронзительно взвизгивая от боли.
Соломон Львович тихо и страшно воет.
По-бабьи.
И – плачет навзрыд…
Да что ты, Львович… что ты… дорогой ты мой человек… щас мы… щас…
ФИНАЛ
Сердце у него оказалось огромным.
В нем целый мир жил бы в любви.
А все остальное… так, маскировка.
Легенда.
…Собачонку он ту выходил.
Симочкой назвал.
И без нее – никуда.
И та… ну как это можно описать, когда три минуты отсутствия хозяина – и Симочка ложится и умирает?
В прямом смысле.
Сердечко останавливалось само собой – он однажды ее еле откачал.
С тех пор – всегда вместе.
Вот так и живут рядышком два сердца…
Большое и маленькое.
© Ромыч, R.G.K., г. Кизел, 2009 г.
14 комментариев