Возвращаясь из командировки, по пути заехал к одному фермеру, которому еще четыре года назад по рекомендации друзей выделил энную сумму «на развитие».
Все это время я не выпускал его из поля зрения, и знал, что мужик деньги не пропил, не прокутил, не спустил на барахлишко, а вложил в дело — и все эти годы крутился, как мог, чтобы подняться.

И – поднялся.
Со скрипом, со стоном душевным, со скрежетом зубовным, но все же — вытянул свои гектары.
Обустроился, отстроился, оженился, двух работников к себе из села взял – «молоток», уважаю таких. И все это время ежемесячно названивал и извинялся за то, что никак не может вернуть должок, просил отсрочки.
А у меня – что, горит?
Полюбовно договаривались, на нормальном звуке, то есть — «по-человечьи».

Вообще-то заехал к нему просто передохнуть – дорога русская и гайцы будто нерусские всю душу вымотали, но мужик, увидев меня, — «жить не быть» захотел расквитаться.
«Живых» денег у него не было, поэтому он предложил мне вернуть долг «живым весом», а мне это даже лучше – рублик-то падает.
Пошли на свиноферму, по дороге расчертили «крестики-нолики», то есть все обсчитали с учетом на инфляцию, и по-быстрому решили судьбу дюжины полуторагодовалых «пятачков».

Я отобрал тех, что приглянулись, и начали мы было уже загонять их в «предбанник», как вдруг раздалось гулкое мычание.
В свинарнике?
Мужик, недовольно морщась, пояснил: купил два месяца назад в селе у пропойцы коровенку на молочишко ребенку, а та либо больна, либо не раздоена – бидончик выделяет, и хоть ты тресни, больше ни капли.
Вот и решил ее на неделе зарезать, мясо сдать, и на эти бабки другую купить.

Я, конечно, не ахти какой знаток, но все же знаю, с какой стороны к корове подходить.
Глянул.
Мд-а-а…

«Холмогорочка» уральская.
Брюхо округлое, спина прямая, поясница широкая.
Крестец широкий, вислый.
Ноги длинные, и хвост спускается ниже колена, рога загибаются вовнутрь – и это хорошо!
Вымя чуть по земле не волочится; соски средней величины, не тонкие и не толстые; при тонких корова часто теряет молоко, а при толстых бывает тугодойкой.
Кожа на вымени тонкая и кровеносные сосуды заметно выступают – это тоже плюс.
Молочные вены, те, что в передней части вымени и вдоль живота, – толстые и упругие.
На коже нет опухолей и язв, а на сосках — трещин или бородавок.
Бодренькая такая девочка, глазки ясные, не воспалены.
Провели по кругу: твердо и легко вышагивает – ну прям «черпак» на плацу.

Как зовут – мужик даже не в курсах, все «эй» да «эй», обходились как-то… тут со свиньями и держал, доил работник «под приглядом».

Если кто не в курсе – у каждой коровы «пашпорт» имеется.
Глянул – почти угадал, в сентябре три годочка исполняется, кличут Зинкой. Отел у нее первый, значит, на рекорды не замахнешься, но чтоб такая – и всего три литра давала?!
70% продуктивности – у коровы на языке, остальное – генетика.
Значит, твои работнички, мужик, к Зине этой совсем равнодушны… поменять бы. Хотя свиньи-то у него – на загляденье, а стало быть, с выводами я поторопился.
Ладно – ветеринар разберется.

В общем, я загорелся: такую – и на мясо?
Пересчитали.
Я крохоборить не стал и мужик на радостях – что избавился от заботы — «подкинул» мне еще двух хрюшек. Тут же их и закололи, опалили и разделали.

Юр-Юрыч поймал на трассе «Бычка», загрузились, привезли в свое село.
Зосимыч, наш коровий доктор, неспешно осмотрел и тут же поставил диагноз: здорова, но запущена до крайности. Выписал рекомендации — чем и как корову «в строй» поставить.

На том же «Бычке» еще засветло привезли домой, выгрузили.
Соседи – обалдели.
Мало того, что у меня на весь коттеджный поселок петухи орут ни свет, ни заря, так теперь еще и корова мычать станет – какой там престиж… деревня какая-то!!!

Это не мои домыслы, а их изумленные вопросы, поступившие в виде звонков на сотовый.
И что?
Мой дом, моя земля… еще вопросы есть?
Вопросов нет.
Ну и ладненько…

Все семейство – в диком восторге.
Особенно – дети и племянники. Эти студентики ведь из глубинки, из пгтээшных, у каждого по-детству коровенка была.

Отмыли Зину от засохшего навоза, вкололи витаминчики, вымя промыли тепленькой водичкой, промассировали.
Кормежка – сено душистое, комбикорм, корнеклубнеплоды, добавочки, свеколка; водичка — артезианская.
Весь вечер обустраивали сараюшку, выстроенную когда-то «про запас» — в приличный хлев.
Все тело потом ломило с непривычки.
Да, это не тренажерный зал – тут другие мышцы работают.

Первая дойка – три литра с копеечкой.
Переезд, незнакомые запахи и лица – это ж депресняк голимый.
Но раз начало есть — продолжению быть.

Племянники и дети Зину иначе как Зиночкой и не зовут.
Сахарница пустеет молниеносно, бабушки не успевают пополнять.
Пью чай с вареньем, хотя люблю с колотым сахарком вприкуску.
Сам заварил эту кашу – вот и хлебай. Ложечкой.

Никогда бы не подумал, что корова, как и лошадь, может полюбить сахар.
То-то молочко сладенькое.
А диабет?
Надо бы у Зосимыча разузнать – болеют ли им коровы.

Младший орет во все горло – хочет спать с Зиной.
Так и глаголет:
— Зину хачу!!!
Ржем.

Променад ей обеспечен – есть где, а «пастухи» уже почти дерутся за это право.

На третий день — четырнадцать литров.
Вот так.
Доброе слово и кошке приятно, а уж корове…

Кстати, о кошках – Милана и Яшка II теперь днюют и ночуют в хлеву.
Не ради молока – не приучены с детства.
Так чем их манит общество этой животины, если они дома появляются только для того, чтобы опустошить свои миски, и нанести визиты вежливости в комнаты каждого домочадца, а затем – снова галопом к Зине?

Да и Трембитка вспомнила свое «природное» предназначение – по цепочке следов на снегу поняли, что дом теперь только номер второй в ее личном списке охраняемых объектов.

Мама откуда-то вытащила на свет божий ручной сепаратор и маслобойку, доставшиеся по наследству. От приобретения самоновейших механизмов отказалась напрочь – «не то».
Вот и будут у нас теперь чисто «молочные дни», «рыбные» уже имеются (по четвергам, кстати).
Сметанка, творожок, кефирчик, сыр… уф-ф, слюнки всю клавиатуру залили.

© Ромыч, R.G.K., г.Пермь, 2009 г.