Где-то в Румынии квартирный воришка, забравшись в чужой дом, так перепутался орущего кота, что, решив не испытывать судьбу, юркнул под кровать и вызвал полицаев (!). Когда те прискакали, и поняли, в чем дело, то, зависая от смеха, повязали этого «воришку-заявителя».
Ржака, да и только. Валахи тоже погоготали вдосталь, а затем, недолго думая, прозвали этого бедолагу «худшим вором» страны. Па-а-думаешь… они, видать, котов плохо знают или они у них какие-то не такие. Хотя нашелся же один из бедовых?
Тут со мной история покруче была. Ну или ржачнее.

Познакомился я в годы свои младые с одной сочнохрустой телом женщиной, на десяток лет постарше меня, и стал наезживать к ней в Добрянку. А имелся у нее в хозяйстве кот такой дикошарый, которому надоело, что с моими появлениями его скидывали с теплой постельки и постоянно забывали кормить, вот он и озлился на меня.
В общем, «курс молодого бойца» я проходил весьма успешно и в ускоренном темпе, а потому был уверен, что на выходе из «учебки» мне светила если уж не золотая медаль, то почетная грамота – точно.
И откуда мне было знать, что моя Матрена Дурьевна дама замужняя и весьма стыдливая по части огласки? Мы же разговаривали мало, все больше «полосу препятствий» осваивали.
И вот в самый разгар раздается звонок в дверь, Дурьевна, взглянув в дверной глазок, страшно так прошептала, перекорежив свое широкое личико: — Му-у-у-у-шшш…

Я анекдоты тогда любил и хорошо знал, а потому почти «на автомате» нырнул под кровать, забыв прихватить с собой исподнее. Матрена со своим богатым опытом поступила ненамного мудрее – вытащила меня за ногу и закинула в шкафину, отправив туда же мое нехитрое шмотье, но кеды в прихожей забыла.
Смотрю в щелку между дверцами – бугай здоровенный, как бульдозер… мама.

Муж этот, видать, из лохов все же был, и являлся рогоносцем, видать, вполне заслуженно, а потому ситуацию не сразу просек, но тут я увидел, что кошак хозяйский парадным шагом прет в прихожую, садится в мой кед и… фурит, гад.
Хозяин опять не сразу допёр, что кед-то не его размера даже, а потому потянулся было к венику, но рука его на лету тормознула: — Это… чо? Не моя обувка же?
А кот, подняв победно хвост, направился прямиком ко мне, то есть к шкафу, и уселся, уткнувшись мордахой в щель. Вот я и покрылся ледяной коркой, как замороженный полярник. А со лба холодный пот закапал.
Все, думаю, каюк тебе, Афоня.
И тут муж все же что-то заподозрил, а потому чугунной тяжести шагами порулил к шкафу и дверцы распахнул.
Я уж было нацелился врезать ему в челюсть, а там на «авось» понадеяться, но тут этот шерстяной и мелкий гаденыш утробно рыкнул и вцепился когтищами в то, что ему напомнило колбасное изделие. Гурман, сука.

— Вииииииииииииииииииииииииии!!!

С балкона я летел недолго, до Закамска ехал тоже недолго – народ понятливый у нас, водила с КамАЗа домчал до самого травмпункта, еще и халат какой-то синий подкинул, жутко вонючий, правда.
Коновал ничуть не удивился, он, видать, и не на такое насмотрелся, только спросил: — Кошка своя? Если своя, то придуши, а то так и будет домогаться.

Вот так и живу теперь со страшной любовью к кошкам, со шрамом в душе и без крайней плоти.
Считай, легко отделался.
А вы говорите – мусиньки-пусиньки.
Тьфу!