Вера приподнимает голову с подушки, по привычке озирается – нет, вроде бы дома, вот они родные стены с облупленными и разрисованными карандашами и фломастерами обои.

Вера – художник, когда-то «звезда» здешней богемы.
Сейчас немножко притухла… но все равно «звездит» потихоньку, материализуя свои пьяные видения в виде чудовищных набросков на стенах.
Будучи иногда трезвой, она не раз пыталась расшифровать хоть что-то из того, что заносила в пьяном вдохновении на бледно-розовые обои… но все было бесполезно, поскольку ее мозг в нормальном состоянии просто не видел то, что видел, когда был воспален и оперировал сверхсветовыми скоростями.

Откидывает засаленное одеяло, когда-то бывшее атласным, окидывает свое обнаженное тело торопливо-небрежным взглядом.
«Та-ак, опять с кем-то кувыркалась…»
Поворачивает тяжелую голову и наконец-то замечает на второй половине огромной кровати что-то лохматое и волосатое, дышащее с едва слышным присвистом, и при этом усиленно накачивавшее атмосферу комнаты по свинцовому тяжелым и едким перегаром.
Вера наморщила лобик: «К-кто?»
Перебрав с десяток вариантов, вдруг заметила на мизинце у партнера по постели тяжелый перстень-печатку безымянном пальце… такого ни у кого из ее «постоянных» не было.
«Значит, новенького подцепила!» — обрадовалась своему пьяному фарту, — из «постоянных» на утро никогда и ничего выжать было уже нельзя.
«Ох, как же голова трещит…» — привычно сморщилась она и, сумев подняться, кое-как дотащилась до холодильника.

Холодильник люто ненавидел свою хозяйку.
Более того, он ее презирал за то, что вечно голодал.
А потому, блекло осветив сиротливо пустые полки, выкинул ей в лицо полупустую бутылку пива.
«Выдохлось, зараза…» — разочарованно буркнула Вера, утерев губы.
Голова даже и не думала светлеть.
Но какие-то градусы, видно, еще оставалось в той жидкости, которую она себя влила, а потому у нее хватило сил дойти до туалета и свершить свои «неотложные дела».

Смывая воду, она вдруг с опозданием вспомнила, что журчание воды у нее всегда вызывает рвотный рефлекс.
И этот «рефлекс» уже подступал к горлу тяжелым и плотным комом.
Рухнув на колени, опираясь руками о края унитаза, она забилась в этой судорожной желудочной истерике.
Вера рыгала.
Сперва с натугой, с усилием, а затем, когда «само пошло», с облегчением и даже с какой-то даже лихостью выплескивала из себя что-то склизкое и мерзкое.

Кое-как прополоскав рот, она доплелась до спальни – голова несколько просветлела после сеанса «рыгаловки» и глаза цепко вобрали в себя пиджак вчерашнего любовничка, висевший на спинке стула.
Подивившись количеству карманов, она принялась лихорадочно шарить в них.
Увлекшись, она не услышала ни скрипа кровати, ни тяжелых шагов за спиной.
«С-сюка!!!»
Это было последнее, что она услышала перед тем, как страшной силы удар обрушился на ее затылок…

Очнулась.
Легкий сквознячок обдувал ее голую спину.
«Дверь, гад, не закрыл…»

Доползла до прихожей, оставляя на полу черные пятнышки крови из разбитой губы. Ребра тупо трещали – пинал, но пинал неумело, сломанное не дало бы дышать.
Опираясь о тумбочку, кое-как встала, захлопнула дверь и снова рухнула на пол.
Голова отказывалась воспринимать этот мир в нужных ей трех измерениях.
От падения ее тела открылась дверца тумбочки и оттуда вывалился полиэтиленовый пакет, битком набитый старыми фотографиями, и рассыпались они как-то уж очень красиво, словно китайским веером описав плавный полукруг перед Верой.

Протерев лицо ладонью от злых слез, она осторожно дотронулась до первой из них, чуток поправила.
И глаза стали вбирать в себя то прошлое, что когда-то имело отношение именно к ней.
«Выпускной… банты, юбчонка… счастливая…»
«Училище… первый курс… в студии… счастливая…»
«Свадьба… Димка… машина с куклой на капоте… счастливая…»
«Первая персоналка… цветы, цветы… счастливая…»
«Ресторан на теплоходе… ресторан в Алуште… бар в Туапсе… бар в… где это?»

Верка рыдала.
Тяжело, навзрыд, разрывая ногтями нежную кожу плеча.
Давилась слезами и своей счастливой жизнью.
Когда-то бывшей у нее.

Вот оно, последнее вздрагивание плеч.
Тихий вздох.
Высморкалась.

Утерев мокрые глаза, вдруг увидела под коленкой до боли знакомую бумажку.
Голова запульсировала.
Зажмурившись на миг, снова отыскала взглядом…
«500».
«Откуда? Жлоб этот выронил небось, когда бабло свое пересчитывал… сука подлючая…»
Осторожно протянула пальчики, чтобы не спугнуть эту бабочку нового счастья.
Нет, не улетела.
Вот она, в руках, она, заветная, желанная.

Забыв о боли в избитом теле, Вера заметалась по квартире – скорее, скорее, вдруг вернется…
Навела марафет на лицо.
Накинула на себя «лучшее, выходное».
Вышла из подъезда.
Прохожие суетливо сновали по улице, спрятавшись под зонтами от серого осеннего дождя.
«Что вы, люди? Солнце-то какое теплое, умытое, доброе! Ну что вы! Хорошо-то как, батюшки! Вы знаете, я ведь люблю вас, люди!»
И она затанцевала своей прыгучей юной походкой до ближайшего «супермаркета», занимавшего всю территорию автобусной остановки.

А прохожие с жалостью смотрели на шатающуюся пьянчужку, игриво кривящую в бессмысленной улыбке свой беззубый рот.
Сегодня Вере исполнилось двадцать девять лет.
И через десять минут возле киоска ее убьют наркоманы.

© Ромыч, R.G.K., г.Пермь, 2009 г.