У нас две кошки. Они появились у нас почти сразу после нашей свадьбы. Одна была подобрана котенком в подъезде у вот-вот окотившейся кошки. Другую взяли с рук, полупородистую (персо-ангор, почти как татаро-монгол). С появлением второго котенка дурачливость первого ослабла. А так вспоминается, как после каждого возвращения с работы мы могли наблюдать куски растерзанной кухонной губки или чего-то подобного. Но ответственность за другого взяла верх. И рано покинувшему дворовую школу котенку пришлось быстро повзрослеть, став мамой для неуклюжего кубка белой шерсти с близко посаженными глазами и двумя черными пятнышками на голове. Такой необычный вид у второго котенка мы расценили как следы антенок, через которые зверь общается с космосом. Повзрослев, она растеряет эти пятнышки. Контакты с космосом прекратятся.

Так случилось, что выросшиеся кошки тесно срослись с нашими с женой психотипами. Если первая кошка обнаружила граничащую с крайностями интроверсию, то вторая стала обаятельной экстраверткой. Стоило первую на лето отдать в деревню к свекру, как естественные стихии и зов предков лишали ее признаков одомашнивания. Она теряла всякие навыки коммуникации с человеком. Поедая полевых грызунов и птенцов, не брезгуя и деревенскими, она нутром вспоминала, что она зверь. и когда этого не крупного, но рысеподобного зверя возвращали домой из деревни, то страшно становилось всем извозчикам ее персоны. Очутившись однажды на ветеринарном стационаре, она заработала репутацию самого беспокойного пациента, грозившегося перевернуть всю частную клинику. Осенняя кошка не давалась в руки и полностью отвергала прочие возможные нежности, обручившие человека с этими представителями четверолапых. Но зима делала свое дело и зверь утишался, давая время от времени себя погладить.

Деревни давно нет. Ну, точнее, сама деревня есть. Но для кошки ее нет. Хотя мы и сами с тех пор переселились в частный дом. Кошка перестала звереть, однако сохранила свои стойкие привычки интроверсии. Она любит забиваться в самые укромные уголки (на антресоли, печь, в коробки) и быть незаметной. Быть незаметной — ее самая лакомое ощущение жизни. Ей хорошо с самой собой. И любое проникновение в ее мир она расценивает очень беспокойно и тревожно. Она подлинная белорусская партизанка, ее местонахождение порой очень трудно определить. Заняв удобную позицию, она предпочитает спать или же погружается в свои тяжелые звериные думы. Иногда мне кажется, что она в них способна даже доказать теорему Пуанкаре. И она бы поведала об этом, если бы могла говорить по-человечьи.

А вот вторая нуждается в других. Она жизнелюбива и друголюбива. Ее коммуникабельность не знает границ, хотя, если что, от ее массивных лап могут отгрести и местные коты. С наступлением весны у нее появляется важная обязанность: с утра она забирается на забор и целый день красуется перед проходящими путниками. Так она стала достопримечательностью, так что местная детвора иногда в прогулках просила родителей дойти до нашего дома, чтобы поприветствовать эту белоснежную диву, всем улыбчиво радующуюся. Она знает себе цену и, не посещая института благородных кошек, сама разучила множества па и прочих благородных и умилительных движений и поз, так что никто не может пройти мимо, не обратив свой взор на красавицу. Навыкам заборного времяпровождения она научила и местный кошачий двор. Те быстро вникли, как можно хайпануть от заборной экспозиции своих тел. Но им не достичь уровня мастерства наставника.

И как бы сильно наши кошки ни различались своими темпераментами, с детства они осознали свою зависимость друг от друга. Да, иной раз они дерутся. но больше всего они все же ухаживают друг за другом. В этом великая аналогия их бытожития с нашим устройством брака.